КОРОТКАЯ ИСТОРИЯ О ДОЛГОЙ ПАМЯТИ

АНАСТАСИЯ АЗБУКИНА

 

Памяти мужа моего, наставника и друга

Домик на холмах

Недвижная луна

Дики деревьев тени

Свидетели смятенья

Давай, детка

Беги со мной

Бежим

(Джим Моррисон)

Ей интересно было с ним сразу, с первой минуты. Годы бесцельных знакомств, длительные поиски того самого, который будет  не только ее мужчиной, но и другом на пути к "Бесконечности", сделали Нату очень внимательной к людям.

— Как тебе нравятся Чеховские герои?

— Не нравятся. Они зануды.

— Почему?

— ...Не знаю 
Ее главным словами без аргументом были: нравятся, не нравятся. Он же умел ей объяснить почему они, абсолютно все положительные персонажи, вернее, просто нормальные люди.

— Что ты думаешь об этом толстяке в очках и мятых ботинках за соседним столиком?

— Смешной и не приятный.

— Почему?

—   Не знаю...Смешной и все.

Господи, как она уставала от его настойчивости и собственной беспомощности. Осознать результаты Его  "тирании" она смогла через много лет, когда поблагодарить уже было некого. Его не было рядом с ней...

Воспоминание о том времени можно сравнить с бело-черной шкуркой зебры. Поиск и наблюдение себя это первый и, наверное, самый трудный шаг на пути. Трудный не по сложности, а потому, что не было привычки к переменам. 

Их дом был маленьким и совсем непохожим на  соседние дома. Иногда ей казалось, что входная дверь была не только переходом с улицы в помещение,  но и в другой мир, другое измерение. Они много говорили о мифологии и истории, животных и путешествиях. Им было хорошо вдвоем. Однажды Он принес ворону, которая не могла летать. Она была единственным слушателем их разговоров.

Рисовать Ната не умела, но делала это с удовольствием после того, как поняла, что ей все равно — что об этом подумает кто-либо. Раньше этого не было. Мнения друзей и близких были  неоспоримы. Люди близкие и случайные толпились в ее доме всегда. Сколько она себя помнила.

—   У нас под полом зарыт горшок с кашей - шутила Мама.

 Это была ее жизнь. Поэтому его подтрунивание:

-  А тебе не все равно, что подумают соседи? - Ната воспринимала не буквально, но болезненно.

Кстати, о Маме. Она хорошо знала свою девочку, поэтому, когда он первый раз появился в их доме, Мама явно расстроилась и наговорила разных несуразностей. Просто для нее было очевидным, что для  дочери привычная жизнь закончилась. А за этим парнем стояла непонятная, интригующая Сила. Мама это почувствовала. Не к свадьбе нужно было готовиться, не внуков нянчить, как она мечтала. У таких все не как у людей. Это Мама знала наверняка. Случилось...

Отказаться от встреч со всеми, исключая родителей. Такое решение Ната приняла сама. Даже Его это озадачило.

—   Я должна столкнуться со своим миром, а не с выводами своих любимых подружек.

Самая близкая так никогда ей этого и не простила. Чего? Самостоятельности. Это было очень тяжелое время. Целый год. Целый год она училась думать от имени своего внутреннего Я. Так ей казалось. Ната забывала о влиянии и мнении своего Учителя. Но и это был колоссально мужественный шаг вперед. Или, скорее назад, к себе.

Теперь, вспоминая время конца 80-х, можно сказать точно: это было время проб и ошибок на самом себе и близких. Время самоубийц. Другого пути к Пути просто не было. В бывшей Совдепии — точно не было. Виктор Цой и его призыв "Перемен! Мы требуем перемен" появился позже. А в начале был Боря Гребенщиков с кайфовой, но инфантильной :"А я сижу на крыше и я очень рад...." Для того, чтобы случилось хоть что-нибудь нужны перемены, прежде всего в себе. А кайфовать по поводу своей самодостаточности и исключительности, оказывается могут лишь те , кто уж очень наусердничал в прошлых жизнях. Но как много времени пройдет прежде чем в голове Наты это оформится как вывод. А тогда была тишь да гладь, можно было только радоваться, если перерисуешь картинку из прокоммунистического журнала с банальным сюжетом: длинноволосый йог, закрученный в очередной узел мышц. Ната старательно ходила в библиотеки, покупала самиздатовские листовки, на которых даже при хорошем зрении и освещении можно было прочитать 1/3 текста, и старалась найти хоть предложение, хоть слово, в котором можно было "узнать некий намек на цитату некого Учителя некой школы с подозрением на знания". Потом Он и Она долго это обсуждали, не спали ночами, думали как им повезло и планировали, планировали свое будущее. Ведь фраза "Здесь и сейчас" пришла к ним как разрыв бомбы, как свет среди туч.

--- Я именно так всегда думал и поступал. Это моя философия!

—   Да, милый, а я живу с тобой, потому, что я это чувствовала в тебе.

... Боже мой! Разве они могли себе представить, что знание слов и фраз, которые тебе близки, вовсе не означает, что ты их понимаешь и ими руководствуешься в обыденной жизни.

Пока это была только возможность еще раз произнести этот набор звуков и почувствовать незнакомое раньше, но приятное волнение от мысли:

-       Я такая чудачка. Я не такая, как все.

 Лет аж через 10 от этой "нетаковости" пришлось избавляться с болью.... Но это через 10 лет. А пока это было единственным плавучим средством в те, еще более ненормальные, чем сегодня, дни краха коммунизма и перестройки. Их чудачество было гарантом, что они не станут в очередь на импортный кухонный гарнитур через тетю брата неизвестно чьей пятиюродной прабабушки, не заведут себе 384-й дачный участок или проще говоря не сломаются, не согреются в тепле...

- А тем, кто ложится спать — спокойного сна! - Цой пел не о них.

Мгновение внутренней свободы,

когда разум открыт для

бесконечности мира и

смущенная душа обречена

бродить в поисках

учителей и друзей

(Джим Моррисон)

Для того, чтобы подняться утром в 4:30 спать нужно было лечь около 9 часов вечера. Ната привыкала к этому режиму тяжело. "Совы" утром в такое время просто теряют сознание. Она болела, но привыкала. Ведь так было написано в книге о жизни йогинов! Значит нужно стараться. Только через 3 года появилась предательская мысль:

- Индия, вообще-то говоря, находится от Киева..? даже не знаю за сколько тысяч километров. Может быть у них и Солнце встает раньше, не тогда, когда у нас по этому времени глубочайшая ночь.

А чего стоила идея, которую предложил Его учитель по Карате!?

— Для того, чтобы укреплять нижнюю часть туловища, три первых чакры, нужно наносить сильные удары по низу  живота.

...Они старательно ударяли друг друга в живот по много раз. Ей было больно, но Она старалась не жаловаться по таким пустякам... Да, пустякам. Только позже Ната поняла, что доверять нужно прежде всего себе. А тогда она хотела быть не хуже своего мужа, друга, Учителя. Может быть, именно из-за этого глупого совета какого-то тренера-невежды она так и не забеременела именно от Него.

Чаще всего лжеучителя появляются по двум причинам: первая, желание всех духовно озабоченных наконец-то найти хоть в ком-нибудь своего «учителя» (а чаще всего желание переложить с себя за себя всякую ответственность); вторая причина,  желание тех самых лжеучителей лжеучительствовать. Самое главное, что чаще всего они руководствуются эгоистическими, но самыми благими намерениями — собственный рост. А т.к. Ната была хоть и исполнительной девушкой, но с хорошим интуитивным потенциалом, то не очень скоро, но все же в Ней созрело понимание — за такую лженауку можно сердиться только на себя самое, т.е собственную доверчивость, глупость и нечувствительность к внутреннему барометру. Ему же всегда хотелось бороться с "невидимыми мельницами". И после нескольких неудач Он так больше никому и не поверил в этом Мире.

В их маленьком, почти без мебели, но таком уютном для них домике существовал четкий график их занятий. Отменить их мог разве, что сам Господь Бог. Даже говорящий от его имени не был бы услышан. Упражнения делались годами, наращивая время, но приобретая минимум в качестве. О том, что во время асаны  для эффективности подключается визуализация, работа с мыслью Он узнал от Федора случайно года через три. Начался новый этап проб, растянувшийся еще на несколько лет.

Ната познакомилась с Федором, когда была совсем девочкой. В научном институте, где работал Натын папа, "отрабатывал свои неправедные прошлые жизни" известный йог Федор. О нем ходили легенды не только по институту, но и по всему городу. Сотрудники приводили своих знакомых  во время перерыва в комнату, где он работал, и как бы невзначай просили ничего не подозревающих пришельцев заглянуть за дверь. Слабонервных поддерживали под локоток: хорошо, если йог стоял просто на голове, оголив свои худенькие лодыжки. Расстояние между старенькими брюками и носками с растянутыми резинками всегда вызывало у Наты чувство необъяснимой жалости, несмотря на "крутизну" стояния на голове: аж целых 45 минут. Хуже приходилось бедным гостям, если Федор решил в этот день почистить желудок, и для этого на обед проглотил по меньшей мере метров пять ткани, и его застали в тот момент, когда он пытался извлечь из желудка, все то, что  организм заглотал с таким трудом. Его называли чудаком, сумасшедшим, но за этим был интерес и слабо  скрытое уважение. Когда Федор после работы играл в шахматы, домой не спешили уйти даже самые неисправимые "домоседы". Выигрывали у него... случайно, единицы.  

— Слышал?, наш йог впал в голод.

—   Странно, а я слышал в нирвану. Ты перепутал.

Приблизительно  так происходил утренний обмен новостями между инженерами-конструкторами в курилке. Для Наты подобные слова были слаще сладкого. Совершенно непонятны "нирвана", "савасана"..., но была в этом какая-то поэзия, необъяснимая притягательная Сила.

На несколько лет она потеряла Федора из виду. Как раз ровно настолько, чтобы совершить свои первые шаги на пути "к !!!!!!!!!!!!!!!!!!" (в ее голове это выглядело приблизительно так), и чтобы совершить немыслимое множество совершенно идиотских поступков. К тому времени Она так запуталась в своих отношениях с людьми, с самой собой благодаря одному единственному слову "НЕЛЬЗЯ". Рамки, которые были созданы обществом были подкреплены огромным количеством внутренних и внешних запретов, благодаря чему мир стал маленьким и тесным. И вот в тот самый момент, Ната решилась найти того самого йога.

...Дверь открыл человек, который был похож на запомнившегося Федора, но он был другой. Что-то в нем изменилось за это время, или же изменилась Ната... Он сразу Ее узнал, хотя  они практически не были знакомы, и , казалось не был удивлен ее приходу. Федор приветливо улыбнулся и пригласил войти в дом. Единственная комната была от потолка до пола увешена рисунками и картинами.

— Я оставил работу  и теперь учусь рисовать. Я рисую то, что вижу вокруг и внутри себя.

На некоторых картинах были изображены женщины, обнаженные, длинноволосые с глубокими, как небо июльской ночи глазами. Скорее всего, эти женщины не были придуманы. Их рисовали с натуры. Ната ходила по комнате как зачарованная, а Федор в это  время рассказывал о том, что Кришна нормальный бог, только люди, которые ему поклоняются все какие-то чокнутые; о том, что   путешествовать вне тела могут многие и всякие другие эзотерические новости города. Ната не слушала. Она чувствовала и внимала другому, всему сразу. Через час-другой Ей нужно было вернуться в свой мир, где все было расписано по минутам: подъем, занятия, приготовление завтрака, уборка, занятия, приготовление обеда (пищу нужно есть только свежеприготовленной и готовить на один раз — один из строго выполняемых принципов практикующего йога ), уборка, чтение или рисование, приготовление ужина, уборка, занятия и сон.

— А  где твой муж?

— На работе.

— Он, кажется, хорошо рисует. Учился этому.

— Да, но рисует только на работе. Фигню всякую.

— Почему? Ему не хочется рисовать? Это тоже путь, путь познания мира, самодисциплины, медитации.

— Он все это знает и очень хочет рисовать, но Ему некогда... много работает и много  практикует.

— Странно, а разве есть разница между практикой, и жизнью?  Вся жизнь — это непрерывная цепь сменяющихся событий. Спишь или идешь на работу, делаешь упражнения или медитируешь. Это же все ТЫ! Ты же не можешь на время работы отложить свои знания, чувства или вовремя медитации сразу научиться не думать о том, что ты поссорилась с мужем прошлым вечером?
-- ...
-- Ты перестала улыбаться? Можно задам тебе вопрос?
-- Угу...
-- Такое чувство, что ты забила на себя, как на женщину. Я прав? Твое лицо, одежда...  Я помню запах ТВОИХ духов, который, как прозрачный неуловимый шлейф тянулся раньше за тобой. Куда все подевалось? Или ты считаешь, что женщина-практик - это Синий Чулок, бесформенное бесполое существо, лишенное эмоций и чувств?

— Это же привязанность?

— Привязанность к чему, к тому, что дано тебе природой, Богом, кармой? — назови, как хочешь. Суть не меняется. Может лучше стать трансвеститкой? Ты борешься с проявлениями половой принадлежности, думая, что борешься с привязанностью. Только не пойму к чему или кому.

— Но в книгах, которые я читала написано, что нужно не привязываться к своему внешнему виду, стараться пользоваться минимальным количеством вещей и предметов.

— А разве все, что написано в книгах заслуживает внимания? Книги далеко не всегда гарантируют истинность, если не принимать во внимание, что есть такое понятие как выбор.

— ....

— Ты нравишься своему мужу?

— Думаю, что да...

— А когда ты с ним познакомилась, ты следила за своим внешним видом?

— Еще как!

— А как ты думаешь, какие женщины Ему нравятся?

— Красивые, изысканные.

— Ты не рискуешь? Мы все мало чего понимаем в процессах, которые творятся в нашем подсознании. Одно я знаю наверняка --  оно управляет нами чаще, чем нам хотелось бы об этом думать. 

Ната не обиделась. Он был прав. По дороге домой она плакала,  расставаясь с  иллюзиями. Прежде всего, больно было от собственной глупости и слабости. "

- Ведь внутри я все это знала. Но почему верю другим, больше, чем себе? Но ведь Он лучше знает!! Почему лучше. Но Он Учитель, мужчина и, вообще...очень умный.

...К сожалению, это было только начало мучительно долгой дороги к себе. 

Федор жил недалеко от реки, почти уже в сельской местности. Чаще всего Ната приходила к нему с мужем. Для них обоих знакомство с этим человеком было глотком свежего воздуха. Это не было полным избавлением от оков, которые сами себе выковали, надели и долгое время этим страшно гордились. Нет. Но тем не менее...Часто разговоры мужчин казались Ей очень скучными и ненужными. Тогда она оставляла их вдвоем, а сама шла гулять вдоль реки.

Однажды она задала Федору вопрос:

— Я знаю, что существует секс между практикующими.

Смех....

— Я неправильно выразилась. Секс может быть практикой. Как поступает мужчина во время оргазма я приблизительно представляю. Но никто не знает, что должна делать женщина, чтобы секс помогал ей...

Она не договорила, как Федор начал пятиться и не слова не говоря ушел. Это было очень странно, но Ната не могла ошибиться — в его глазах была неуверенность. 
Это было крушением еще одной иллюзии.

-       Почему он просто не сказал мне, что не хочет говорить на эту тему, или не знает как мне ответить?
Но Федор просто сбежал. Федор и муж виделись еще какое-то время, пока он не переехал в другой город. Ната вспоминала с большой благодарностью, "человека с запахом свободы", но прежде всего, помнила его бегство. Это было за несколько лет до того, как Андрей Сидерский перевел Мантека на русский язык, и вся практикующая тусовка бросилась изучать книгу об эзотерическом сексе. Но это было позже...

С отъездом Федора для Него тоже закончилась какая-то эпоха. Наверное, больше не было человека, которому бы Он так доверял.

...Последние несколько лет  они жили порознь. Разрыв произошел незаметно для обоих. Не знаю как для Него, а Нате это было необходимо для избавления от авторитета. Наверно, это был не самый правильный путь, но другого они не знали. Каждый защищал свое право на свободу и выбор. В их среде это было чуть ли не лакмусовой бумажкой:

 - Ты свой. Ты настолько крут, что можешь не сломаться. 
Даже когда  люди объединялись в пары, старались сохранить каждый свою территорию настолько, насколько хватало сил. У них не хватило. 
А потом была их общая долгая борьба за Его жизнь. Он ушел, совсем ушел, когда Наты не было рядом. Но это уже другая история... 

Поиски Бесконечного

сторожевые башни и крепости

стерегут от времени и моря

Они победили? Возможно

Они все еще стоят, и

в их пустынных залах все еще

бродят души мертвых,

следящие за живыми.

Скоро мы присоединимся к ним

Скоро мы будем бродить

в лабиринте времени  
Мы не будем

грустить ни о чем

Только друг о друге

                                   (Джим Моррисон)