ДОРОГА НА ЮГ

АНАСТАСИЯ АЗБУКИНА

Вот и старый кончается год.

А на мне дорожная шляпа

И сандалии на ногах.

Басе

Дорога на юг! Эта фраза была слаще абрикосового джема! Целый год об этом можно было только мечтать,  рассматривая полуголых героев на  прошлогодних любительских фотографиях -  украденных фрагментах из бесконечной  жизненной цепи. 

Нел собирала сумку с вещами для себя и сынишки. Дима был уже там. На работе отпуск ему подписали на 10 дней раньше, чем ей. По телефону муж рассказывал, что море в этом году необыкновенно теплое, фруктов много, хозяйка просит за домик по-божески. 

Нел не любила летать. 

- Путешествовать нужно ногами или, в крайнем случае, на колесах, - придумывала она оправдание для своего страха.  Но, но… Дорога на юг  «была трудной и длинной», а главное! – не знакомой.  

Билеты на поезд в это время года купить было сложно, но возможно. Всегда находились знакомые, знакомые знакомых, их тети, дяди, свекрови… 

 До Симферополя поезд катил по знакомому ландшафту. Светлый день в июле длится до самой глубокой ночи, так что можно наблюдать за тем, как перемещаешься в пространстве на десятки и сотни километров.    

Сын играл с девочкой из соседнего купе.  Ей было не больше 4-х лет, поэтому Тимка относился к ней с высоты своего девятилетнего старшинства. Родители называли белокурую девочку Малгося.

- Наверное, в семье есть или были поляки, – подумала Нел, но постеснялась с ними заговорить. 

Малгося вела себя достойно, совсем, как взрослая девушка. Разговаривала и пела песни. Никаких проявлений усталости или каприза. Только один раз  можно было распознать в ней маленькую девочку – когда ее глаза остановились на коралловых бусах. Она подошла к Нел и протянула свои нежные ручки, как это делают дети, когда просят взять их на руки. Но это был жест к бусам на шее.

        - У меня тоже такие…

Утром поезд прибыл в Симферополь. Путешественники  купили билеты и продолжили  путешествие автобусом.

Еще дома Нел изучила карту и нарисовала карандашом  линию, которая показывала путь до города Сочи, где ждал их Дима.  Им предстояла еще одна пересадка и совсем небольшой кусочек пути  (так выглядело на карте!). Нел предполагала, что его можно преодолеть автобусом или пригородным поездом. Ее смущал только один вопрос – существует ли коммуникация вечером. 

Их автобус прибывал в Новороссийск около одиннадцати вечера. Несмотря на поздний час, воздух хранил тепло, и путешественники были легко одеты - Нел в ярко желтый длинный сарафан, на Тимке были футболка и шорты. Уже на выходе из автобуса, Нел обратилась к водителю:

         - Ночной автобус до Сочи, в котором часу?

         - А  его нет.

         - Нет?! А утренний?

         - Его тоже нет. Отсюда не ходят автобусы до Сочи.

Нел старалась сдержать свои эмоции, чтобы сын не почувствовал, что она растеряна.

     -  Поедем поездом, – Сказала она Тимке. – Извините, а где находится железнодорожный вокзал?

Она спиной почувствовала нарастающее нетерпение людей, которые тоже хотели выйти на этой остановке и толпились в узком проходе автобуса, не понимая, почему задержка. 

В этот момент она услышала слова водителя, которые прозвучали, как приговор:

        - В этом городе нет железной дороги.

   -  Как? – уже спускаясь со ступенек автобуса, спрашивала в темноте непонятно у кого Нел. – Как же мы доберемся до Сочи?

Автобус растворился в дурманящем воздухе южной ночи.

***** 

- Позвольте, я  о Вас позабочусь, – Нел не сразу поняла, что это обращаются к ней. 

Ее голову разрывали мысли, полные укоров к самой себе. 

- Как я могла? Самоуверенная дура! Путешественница хренова! Ладно бы сама потащилась, а то ведь с ребенком! Что теперь делать? Где здесь ночевать, если даже вокзалов нет? А гостиница, попробуй, найди ее ночью.

Приблизительно так она думала, глядя на уставшего Тима. Он действительно выглядел очень трогательно - в съехавшей на глаза панаме, ссутулившийся под тяжестью рюкзака и времени путешествия. Весь его вид выражал одно понятное желание – спать!

- Здесь недалеко гостиница. Разрешите, я возьму Вашу сумку? А если хотите… - голос в темноте замялся. Нел обернулась, чтобы увидеть  говорящего.

- Если хотите, - продолжил высокий мужчина в морской офицерской форме, - можно пойти ко мне. Жена уехала к родителям. 

- Нет, спасибо. Мы сами, – Нел ответила резко и не приветливо.

- Не подумайте ничего плохого, но где-то ночевать Вам с ребенком нужно, – продолжил Офицер.

- Он прав, – Подумала Нел, посмотрев на Тимку. – Где гостиница? 

- Рядом. Давайте вещи. Вы слишком устали, чтобы  носить тяжести. 

- А он мил. Во всяком случае, у нас нет выбора. Димка бы этого не одобрил, - думала Нел, плохо понимая, куда они идут, и о чем говорит Офицер. 

Муж всегда называл ее легкомысленной, но удачливой. Она вспомнила, как однажды они собирались на юбилейный концерт «Машины времени». Знакомые говорили, что билетов в кассах давно нет. Но  ей очень хотелось послушать легендарных музыкантов «живьем». Димка свирепел, но пойти согласился. Главным образом, чтобы Нел  убедилась в своей несерьезности. Билетов в кассах действительно не было. Но тут же появился какой-то мужчина с билетами в руке. Желающие мгновенно окружили его плотным кольцом. Димка ходил кругами и нервничал. Через минуту Нел была вытолкнута толпой прямо в объятия мужа, держа в кулачке два скомканных билета на лучшие места. Она так радовалась, что не заметила, как  серьезно на нее смотрел тот, для кого она старалась.

- Знаешь Нел, ты очень сильная. Я бы так не смог.

- Да ну! Какая я сильная? Посмотри на мои руки!

- Я не о той силе говорю. Не о физической. Это сила ментальная. Сила намерения. Ты очень этого хотела и получила. Я ведь даже не заметил этого парня с билетами. Пока я понял, что происходит – ты их уже получила…

Воспоминания промелькнули у нее в голове. Продолжая свой мысленный разговор, она обратилась к своему попутчику со словами:

     - Знаете анекдот  о сильной и смелой вороне?

     - Нет. Не помню, - совсем не понимая,  о чем идет речь, сказал Офицер.

И Нел рассказала ему историю о вороне, которая прибилась осенью к стае лебедей, улетающих в теплые края. О том, как ее многократно предупреждали, что дорога на юг длинная и трудная. Но она только и знала, что отвечала:

     - Но  я сильная и смелая и выдержу этот путь.

Она выдержала, но чего ей это стоило! В этой истории Нел особенно нравились финальные слова вороны:

    - Да, я сильная и смелая, но глупая!!!!!……..

Смеясь, они зашли в холл гостиницы. На стойке администратора стояла табличка со словами: «Мест нет!»

*****

Ох, уж эти женщины-администраторы из посткоммунистической  страны обслуживания! Они все сестры-близнецы и одеваются в одном магазине. И не важно худые они или толстые, брюнетки или блондинки – их невозможно отличить друг от друга, тем более  запомнить. «Мест нет!» - это их главное послание миру. 

Нел вошла в гостиницу первой. Это послание было для нее. Дежурные уже приготовились сказать что-то в стиле:

- Вы что, читать не умеете?, - или же, - Места в гостинице бронируются заранее! Это же хорошая гостиница.

И вдруг следом вошел он! Товарищ Офицер! Это же совсем другое дело. Приготовленные заранее документы - паспорт Нел, и какое-то его воинское свидетельство, оказались не нужными для того, чтобы получить ключи от «рая». 

Через пять минут  они шли по направлению к лифту, сопровождаемые тяжелым взглядом администраторши.

- Я с Вами поднимусь и помогу занести Ваш багаж в номер . А дальше решайте сами. Хотите, я останусь, нет – встретимся утром. Я все равно должен помочь Вам купить билеты на катер до Сочи. Знаете, какие там очереди с четырех утра?!

- Спасибо Вам, - в сотый раз повторяла Нел.  

Как только закрылись двери за Офицером, она позвонила Димке. Пока шли гудки вызова, ее осенило:

- Боже, мы забыли познакомиться!

- Алло, - услышала Нел знакомый до слез заспанный голос мужа. Ей так хотелось быть сейчас рядом с ним! 

– Когда Вы приезжаете? Вы где?

*****

Утром они только успели, на удивление, вкусно позавтракать в местном ресторане, как уже появился их ангел-хранитель, в образе Офицера,:

- На море штиль. Билеты до Сочи я купил. В нашем распоряжении три часа времени. Приглашаю  Вас в свой рабочий кабинет на чашку чая, - он произносил эти слова четко и галантно. Нел отметила это и посмотрела на него с интересом.

Было заметно, что Тимка выспался и готов к новым приключениям. Гостиница находилась совсем рядом с морем.  

-  Можно я Вам позвоню? Как Вас зовут? Где Вы живете? – Офицер засыпал ее вопросами. 

 Утренняя прохлада еще пряталась в укромных уголках зеленых насаждений. А «солнечные зайчики» на глазах группировались и превращались в гигантские озера, полные раскаленного золота. Это было очень красиво. Особенно, на фоне спокойного лазурного горизонта. Море отдыхало и приглашало плюхнуться в прозрачные волны прямо сейчас.

    - Хочу купаться, - оповестил Тимка.

- Не спеши. Я хочу показать тебе корабль, - произнес Офицер.

- Какой корабль? – заинтересовался мальчик.

- Да, какой? Мы же собирались идти к Вам пить чай? – подхватила Нел.  - Правильно. Там  и находиться мой рабочий кабинет.  Я капитан вот этой громадины.

Они посмотрели в ту сторону, куда указывал Офицер, и увидели белоснежный многоэтажный корабль.

- Ух, ты! – Тимка не скрывал своего восторга.

Возле трапа стояли моряки и приветствовали капитана.

-  Это мои гости, - сказал членам команды Офицер. - Принесите нам в каюту чай и сладости… минут через сорок. А сейчас я покажу Вам корабль – наш дом. Иногда это единственный дом на долгие месяцы. 

- Корабль оборудован как научный институт. Мы занимаемся исследованием подводной жизни.

Тима невозможно было оторвать от капитанской рубки. Поэтому чай они пили вдвоем. Нел чувствовала себя так, как будто они были знакомы много лет. Но что очень важно – о ней заботились. Она не была этим избалована, поэтому «пила» внимание к себе с наслаждением, глоток по глотку.

- Время, - сказал Офицер, и Нел почувствовала в его голосе грусть. 

До катера было рукой подать, но шли они к нему, не спеша. 

- Дай мне твой телефон. Через два дня буду в Сочи. Позвоню...

Можно было отказать и сослаться на мужа, или же дать номер телефона и нести ответственность за свою жизнь. И в первом и во втором случае была бы правда.  Но Нел соврала ему... пошло обманула. Просто дала номер, в котором была изменена всего одна цифра… 

Катер отплывал от берега и брал курс на Сочи. Он стоял на причале так долго, что, в конце концов, превратился в маленькую фигурку, пока не исчез совсем. Она улыбалась морю, но как-то невесело.

*****

Через два часа на сочинском причале их встретил Димка:

- Нел, а я забыл какая ты у меня... красивая!. Ночью пойдем купаться?  Не веселая ты какая-то.  Устали? Понятное дело. Дорога  была трудной...

 Нел молчала и только мысленно повторяла:

Но  я сильная и смелая... сильная и смелая…

Чернигов, 2008

NINA SIMONE, "Wild in the wind"

Nina Simone - величайшая певица с необыкновенно колоритным голосом, ньюансная и глубокая...

Не могу не разместить ее на своем блоге, мои герои ее слушают:))) 

КОРОТКАЯ ИСТОРИЯ О ДОЛГОЙ ПАМЯТИ

АНАСТАСИЯ АЗБУКИНА

 

Памяти мужа моего, наставника и друга

Домик на холмах

Недвижная луна

Дики деревьев тени

Свидетели смятенья

Давай, детка

Беги со мной

Бежим

(Джим Моррисон)

Ей интересно было с ним сразу, с первой минуты. Годы бесцельных знакомств, длительные поиски того самого, который будет  не только ее мужчиной, но и другом на пути к "Бесконечности", сделали Нату очень внимательной к людям.

— Как тебе нравятся Чеховские герои?

— Не нравятся. Они зануды.

— Почему?

— ...Не знаю 
Ее главным словами без аргументом были: нравятся, не нравятся. Он же умел ей объяснить почему они, абсолютно все положительные персонажи, вернее, просто нормальные люди.

— Что ты думаешь об этом толстяке в очках и мятых ботинках за соседним столиком?

— Смешной и не приятный.

— Почему?

—   Не знаю...Смешной и все.

Господи, как она уставала от его настойчивости и собственной беспомощности. Осознать результаты Его  "тирании" она смогла через много лет, когда поблагодарить уже было некого. Его не было рядом с ней...

Воспоминание о том времени можно сравнить с бело-черной шкуркой зебры. Поиск и наблюдение себя это первый и, наверное, самый трудный шаг на пути. Трудный не по сложности, а потому, что не было привычки к переменам. 

Их дом был маленьким и совсем непохожим на  соседние дома. Иногда ей казалось, что входная дверь была не только переходом с улицы в помещение,  но и в другой мир, другое измерение. Они много говорили о мифологии и истории, животных и путешествиях. Им было хорошо вдвоем. Однажды Он принес ворону, которая не могла летать. Она была единственным слушателем их разговоров.

Рисовать Ната не умела, но делала это с удовольствием после того, как поняла, что ей все равно — что об этом подумает кто-либо. Раньше этого не было. Мнения друзей и близких были  неоспоримы. Люди близкие и случайные толпились в ее доме всегда. Сколько она себя помнила.

—   У нас под полом зарыт горшок с кашей - шутила Мама.

 Это была ее жизнь. Поэтому его подтрунивание:

-  А тебе не все равно, что подумают соседи? - Ната воспринимала не буквально, но болезненно.

Кстати, о Маме. Она хорошо знала свою девочку, поэтому, когда он первый раз появился в их доме, Мама явно расстроилась и наговорила разных несуразностей. Просто для нее было очевидным, что для  дочери привычная жизнь закончилась. А за этим парнем стояла непонятная, интригующая Сила. Мама это почувствовала. Не к свадьбе нужно было готовиться, не внуков нянчить, как она мечтала. У таких все не как у людей. Это Мама знала наверняка. Случилось...

Отказаться от встреч со всеми, исключая родителей. Такое решение Ната приняла сама. Даже Его это озадачило.

—   Я должна столкнуться со своим миром, а не с выводами своих любимых подружек.

Самая близкая так никогда ей этого и не простила. Чего? Самостоятельности. Это было очень тяжелое время. Целый год. Целый год она училась думать от имени своего внутреннего Я. Так ей казалось. Ната забывала о влиянии и мнении своего Учителя. Но и это был колоссально мужественный шаг вперед. Или, скорее назад, к себе.

Теперь, вспоминая время конца 80-х, можно сказать точно: это было время проб и ошибок на самом себе и близких. Время самоубийц. Другого пути к Пути просто не было. В бывшей Совдепии — точно не было. Виктор Цой и его призыв "Перемен! Мы требуем перемен" появился позже. А в начале был Боря Гребенщиков с кайфовой, но инфантильной :"А я сижу на крыше и я очень рад...." Для того, чтобы случилось хоть что-нибудь нужны перемены, прежде всего в себе. А кайфовать по поводу своей самодостаточности и исключительности, оказывается могут лишь те , кто уж очень наусердничал в прошлых жизнях. Но как много времени пройдет прежде чем в голове Наты это оформится как вывод. А тогда была тишь да гладь, можно было только радоваться, если перерисуешь картинку из прокоммунистического журнала с банальным сюжетом: длинноволосый йог, закрученный в очередной узел мышц. Ната старательно ходила в библиотеки, покупала самиздатовские листовки, на которых даже при хорошем зрении и освещении можно было прочитать 1/3 текста, и старалась найти хоть предложение, хоть слово, в котором можно было "узнать некий намек на цитату некого Учителя некой школы с подозрением на знания". Потом Он и Она долго это обсуждали, не спали ночами, думали как им повезло и планировали, планировали свое будущее. Ведь фраза "Здесь и сейчас" пришла к ним как разрыв бомбы, как свет среди туч.

--- Я именно так всегда думал и поступал. Это моя философия!

—   Да, милый, а я живу с тобой, потому, что я это чувствовала в тебе.

... Боже мой! Разве они могли себе представить, что знание слов и фраз, которые тебе близки, вовсе не означает, что ты их понимаешь и ими руководствуешься в обыденной жизни.

Пока это была только возможность еще раз произнести этот набор звуков и почувствовать незнакомое раньше, но приятное волнение от мысли:

-       Я такая чудачка. Я не такая, как все.

 Лет аж через 10 от этой "нетаковости" пришлось избавляться с болью.... Но это через 10 лет. А пока это было единственным плавучим средством в те, еще более ненормальные, чем сегодня, дни краха коммунизма и перестройки. Их чудачество было гарантом, что они не станут в очередь на импортный кухонный гарнитур через тетю брата неизвестно чьей пятиюродной прабабушки, не заведут себе 384-й дачный участок или проще говоря не сломаются, не согреются в тепле...

- А тем, кто ложится спать — спокойного сна! - Цой пел не о них.

Мгновение внутренней свободы,

когда разум открыт для

бесконечности мира и

смущенная душа обречена

бродить в поисках

учителей и друзей

(Джим Моррисон)

Для того, чтобы подняться утром в 4:30 спать нужно было лечь около 9 часов вечера. Ната привыкала к этому режиму тяжело. "Совы" утром в такое время просто теряют сознание. Она болела, но привыкала. Ведь так было написано в книге о жизни йогинов! Значит нужно стараться. Только через 3 года появилась предательская мысль:

- Индия, вообще-то говоря, находится от Киева..? даже не знаю за сколько тысяч километров. Может быть у них и Солнце встает раньше, не тогда, когда у нас по этому времени глубочайшая ночь.

А чего стоила идея, которую предложил Его учитель по Карате!?

— Для того, чтобы укреплять нижнюю часть туловища, три первых чакры, нужно наносить сильные удары по низу  живота.

...Они старательно ударяли друг друга в живот по много раз. Ей было больно, но Она старалась не жаловаться по таким пустякам... Да, пустякам. Только позже Ната поняла, что доверять нужно прежде всего себе. А тогда она хотела быть не хуже своего мужа, друга, Учителя. Может быть, именно из-за этого глупого совета какого-то тренера-невежды она так и не забеременела именно от Него.

Чаще всего лжеучителя появляются по двум причинам: первая, желание всех духовно озабоченных наконец-то найти хоть в ком-нибудь своего «учителя» (а чаще всего желание переложить с себя за себя всякую ответственность); вторая причина,  желание тех самых лжеучителей лжеучительствовать. Самое главное, что чаще всего они руководствуются эгоистическими, но самыми благими намерениями — собственный рост. А т.к. Ната была хоть и исполнительной девушкой, но с хорошим интуитивным потенциалом, то не очень скоро, но все же в Ней созрело понимание — за такую лженауку можно сердиться только на себя самое, т.е собственную доверчивость, глупость и нечувствительность к внутреннему барометру. Ему же всегда хотелось бороться с "невидимыми мельницами". И после нескольких неудач Он так больше никому и не поверил в этом Мире.

В их маленьком, почти без мебели, но таком уютном для них домике существовал четкий график их занятий. Отменить их мог разве, что сам Господь Бог. Даже говорящий от его имени не был бы услышан. Упражнения делались годами, наращивая время, но приобретая минимум в качестве. О том, что во время асаны  для эффективности подключается визуализация, работа с мыслью Он узнал от Федора случайно года через три. Начался новый этап проб, растянувшийся еще на несколько лет.

Ната познакомилась с Федором, когда была совсем девочкой. В научном институте, где работал Натын папа, "отрабатывал свои неправедные прошлые жизни" известный йог Федор. О нем ходили легенды не только по институту, но и по всему городу. Сотрудники приводили своих знакомых  во время перерыва в комнату, где он работал, и как бы невзначай просили ничего не подозревающих пришельцев заглянуть за дверь. Слабонервных поддерживали под локоток: хорошо, если йог стоял просто на голове, оголив свои худенькие лодыжки. Расстояние между старенькими брюками и носками с растянутыми резинками всегда вызывало у Наты чувство необъяснимой жалости, несмотря на "крутизну" стояния на голове: аж целых 45 минут. Хуже приходилось бедным гостям, если Федор решил в этот день почистить желудок, и для этого на обед проглотил по меньшей мере метров пять ткани, и его застали в тот момент, когда он пытался извлечь из желудка, все то, что  организм заглотал с таким трудом. Его называли чудаком, сумасшедшим, но за этим был интерес и слабо  скрытое уважение. Когда Федор после работы играл в шахматы, домой не спешили уйти даже самые неисправимые "домоседы". Выигрывали у него... случайно, единицы.  

— Слышал?, наш йог впал в голод.

—   Странно, а я слышал в нирвану. Ты перепутал.

Приблизительно  так происходил утренний обмен новостями между инженерами-конструкторами в курилке. Для Наты подобные слова были слаще сладкого. Совершенно непонятны "нирвана", "савасана"..., но была в этом какая-то поэзия, необъяснимая притягательная Сила.

На несколько лет она потеряла Федора из виду. Как раз ровно настолько, чтобы совершить свои первые шаги на пути "к !!!!!!!!!!!!!!!!!!" (в ее голове это выглядело приблизительно так), и чтобы совершить немыслимое множество совершенно идиотских поступков. К тому времени Она так запуталась в своих отношениях с людьми, с самой собой благодаря одному единственному слову "НЕЛЬЗЯ". Рамки, которые были созданы обществом были подкреплены огромным количеством внутренних и внешних запретов, благодаря чему мир стал маленьким и тесным. И вот в тот самый момент, Ната решилась найти того самого йога.

...Дверь открыл человек, который был похож на запомнившегося Федора, но он был другой. Что-то в нем изменилось за это время, или же изменилась Ната... Он сразу Ее узнал, хотя  они практически не были знакомы, и , казалось не был удивлен ее приходу. Федор приветливо улыбнулся и пригласил войти в дом. Единственная комната была от потолка до пола увешена рисунками и картинами.

— Я оставил работу  и теперь учусь рисовать. Я рисую то, что вижу вокруг и внутри себя.

На некоторых картинах были изображены женщины, обнаженные, длинноволосые с глубокими, как небо июльской ночи глазами. Скорее всего, эти женщины не были придуманы. Их рисовали с натуры. Ната ходила по комнате как зачарованная, а Федор в это  время рассказывал о том, что Кришна нормальный бог, только люди, которые ему поклоняются все какие-то чокнутые; о том, что   путешествовать вне тела могут многие и всякие другие эзотерические новости города. Ната не слушала. Она чувствовала и внимала другому, всему сразу. Через час-другой Ей нужно было вернуться в свой мир, где все было расписано по минутам: подъем, занятия, приготовление завтрака, уборка, занятия, приготовление обеда (пищу нужно есть только свежеприготовленной и готовить на один раз — один из строго выполняемых принципов практикующего йога ), уборка, чтение или рисование, приготовление ужина, уборка, занятия и сон.

— А  где твой муж?

— На работе.

— Он, кажется, хорошо рисует. Учился этому.

— Да, но рисует только на работе. Фигню всякую.

— Почему? Ему не хочется рисовать? Это тоже путь, путь познания мира, самодисциплины, медитации.

— Он все это знает и очень хочет рисовать, но Ему некогда... много работает и много  практикует.

— Странно, а разве есть разница между практикой, и жизнью?  Вся жизнь — это непрерывная цепь сменяющихся событий. Спишь или идешь на работу, делаешь упражнения или медитируешь. Это же все ТЫ! Ты же не можешь на время работы отложить свои знания, чувства или вовремя медитации сразу научиться не думать о том, что ты поссорилась с мужем прошлым вечером?
-- ...
-- Ты перестала улыбаться? Можно задам тебе вопрос?
-- Угу...
-- Такое чувство, что ты забила на себя, как на женщину. Я прав? Твое лицо, одежда...  Я помню запах ТВОИХ духов, который, как прозрачный неуловимый шлейф тянулся раньше за тобой. Куда все подевалось? Или ты считаешь, что женщина-практик - это Синий Чулок, бесформенное бесполое существо, лишенное эмоций и чувств?

— Это же привязанность?

— Привязанность к чему, к тому, что дано тебе природой, Богом, кармой? — назови, как хочешь. Суть не меняется. Может лучше стать трансвеститкой? Ты борешься с проявлениями половой принадлежности, думая, что борешься с привязанностью. Только не пойму к чему или кому.

— Но в книгах, которые я читала написано, что нужно не привязываться к своему внешнему виду, стараться пользоваться минимальным количеством вещей и предметов.

— А разве все, что написано в книгах заслуживает внимания? Книги далеко не всегда гарантируют истинность, если не принимать во внимание, что есть такое понятие как выбор.

— ....

— Ты нравишься своему мужу?

— Думаю, что да...

— А когда ты с ним познакомилась, ты следила за своим внешним видом?

— Еще как!

— А как ты думаешь, какие женщины Ему нравятся?

— Красивые, изысканные.

— Ты не рискуешь? Мы все мало чего понимаем в процессах, которые творятся в нашем подсознании. Одно я знаю наверняка --  оно управляет нами чаще, чем нам хотелось бы об этом думать. 

Ната не обиделась. Он был прав. По дороге домой она плакала,  расставаясь с  иллюзиями. Прежде всего, больно было от собственной глупости и слабости. "

- Ведь внутри я все это знала. Но почему верю другим, больше, чем себе? Но ведь Он лучше знает!! Почему лучше. Но Он Учитель, мужчина и, вообще...очень умный.

...К сожалению, это было только начало мучительно долгой дороги к себе. 

Федор жил недалеко от реки, почти уже в сельской местности. Чаще всего Ната приходила к нему с мужем. Для них обоих знакомство с этим человеком было глотком свежего воздуха. Это не было полным избавлением от оков, которые сами себе выковали, надели и долгое время этим страшно гордились. Нет. Но тем не менее...Часто разговоры мужчин казались Ей очень скучными и ненужными. Тогда она оставляла их вдвоем, а сама шла гулять вдоль реки.

Однажды она задала Федору вопрос:

— Я знаю, что существует секс между практикующими.

Смех....

— Я неправильно выразилась. Секс может быть практикой. Как поступает мужчина во время оргазма я приблизительно представляю. Но никто не знает, что должна делать женщина, чтобы секс помогал ей...

Она не договорила, как Федор начал пятиться и не слова не говоря ушел. Это было очень странно, но Ната не могла ошибиться — в его глазах была неуверенность. 
Это было крушением еще одной иллюзии.

-       Почему он просто не сказал мне, что не хочет говорить на эту тему, или не знает как мне ответить?
Но Федор просто сбежал. Федор и муж виделись еще какое-то время, пока он не переехал в другой город. Ната вспоминала с большой благодарностью, "человека с запахом свободы", но прежде всего, помнила его бегство. Это было за несколько лет до того, как Андрей Сидерский перевел Мантека на русский язык, и вся практикующая тусовка бросилась изучать книгу об эзотерическом сексе. Но это было позже...

С отъездом Федора для Него тоже закончилась какая-то эпоха. Наверное, больше не было человека, которому бы Он так доверял.

...Последние несколько лет  они жили порознь. Разрыв произошел незаметно для обоих. Не знаю как для Него, а Нате это было необходимо для избавления от авторитета. Наверно, это был не самый правильный путь, но другого они не знали. Каждый защищал свое право на свободу и выбор. В их среде это было чуть ли не лакмусовой бумажкой:

 - Ты свой. Ты настолько крут, что можешь не сломаться. 
Даже когда  люди объединялись в пары, старались сохранить каждый свою территорию настолько, насколько хватало сил. У них не хватило. 
А потом была их общая долгая борьба за Его жизнь. Он ушел, совсем ушел, когда Наты не было рядом. Но это уже другая история... 

Поиски Бесконечного

сторожевые башни и крепости

стерегут от времени и моря

Они победили? Возможно

Они все еще стоят, и

в их пустынных залах все еще

бродят души мертвых,

следящие за живыми.

Скоро мы присоединимся к ним

Скоро мы будем бродить

в лабиринте времени  
Мы не будем

грустить ни о чем

Только друг о друге

                                   (Джим Моррисон)

ОТ АВТОРА

АНАСТАСИЯ АЗБУКИНА

Мои герои – собирательные образы. Поэтому, прошу не тратить время зря и не искать схожести с автором или моим окружением. Случайные совпадения возможны только лишь потому, что все мы бываем, молоды или зрелы, проходим одинаковые в жизни этапы и испытания. Естественно, я пережила все истории так, как будто это было со мной.

Я решилась писать импрессы*, где главные герои - женщины, не потому, что я не люблю мужчин. Нет. Как раз наоборот. Женщине важно жить рядом с мужчиной. Впрочем, как и наоборот. Только так совершается самый таинственный и самый естественный процесс на Земле, во Вселенной , называемый жизнью, короче... нет короче не получится.

         У Руми есть фраза, которую я бы взяла эпиграфом к своим рассказам: "Что есть женщина? То же, что и Мир. Что бы ты ни говорил ей, а она все свое. Ибо женщина не только создание, но и творец. Кто может понять Творца? Какой мужчина понимает женщину, тот по идее творец".

                   Все  мифологии и религии народов Мира разными языками говорят и спорят о создании и развитии Вселенной. Но едины они, пожалуй, в одном. Изначально были Он и Она, Янь и Инь, Уран и Гея, деление на мужское и женское начала. Дальше все понятно — Он зачал детей, вырастил их и задумался о смысле жизни, а потом, гляди, и ушел в пещеру, монастырь "задумываться" дальше. А что же Она? Для Нее нет таких вопросов, проблем? Обычно говорят: "Не женское это дело".  Ой, ли?! Следовательно, при всем противоречии, делении — существует нечто единое для Него и Нее — это поиск своего места, предназначения и  самореализации.

         Мужчине обычно свойственно думать о глобальных вещах, и стремиться к тому, что видимо, реально. И это нормально. Женщина же устроена иначе. Ее "изначальность" текуча. "Ох, как капризны, непостоянны эти женщины". И это тоже нормально! Т.к. заполнить ту самую форму, которую строят Мужчины, может только более текучая, гибкая субстанция. Ведь Вулкан —  могуч, но чем будет Вулкан без Лавы? Мертвая Гора, или если хотите сохранить половую принадлежность — Мертвый Холм. Только соединение двух начал дает такое красивое и мощное,  грозное и величественное явление.

         Хорошо, что мы – женщины - все такие разные — голубоглазые и кареокие, стройные и пухлые, умные и красивые... Объединяет нас всех одно — желание быть счастливыми. А вот здесь, по-настоящему, начинается наше отличие друг от друга. Умные люди говорят: "Богат и счастлив не тот, у кого много, а .... кому достаточно".          

      В течение всей своей жизни осознанно и нет, я ищу  себя, свое место в окружающем меня Мире, соотношу первое и второе. А в перерывах… пишу импрессы. 

*Импрессионизм, как вероятно, все помнят, значит, мимолетное впечатление. И как нельзя лучше отображает то, что я стараюсь передать в словах. Свои наблюдения о событиях и людях. Мои впечатления. А чьи же еще? 

КОФЕЙНИ ВАРШАВЫ

АНАСТАСИЯ АЗБУКИНА

Встреча первая

. 

Если хочешь, подожди меня

Окликни на улице. Я подойду.

Вдруг мы знакомы

Три тысячи лет?

-   Мы можем продолжить разговор за чашкой кофе, - Ната с удивлением поняла, что эти слова обращены к ней.

Она уже не первый раз приходила в Галерею Азии и Востока, которая расположена на улице Фрета. Но всегда оставался привкус чего-то ненастоящего, дилетантского от тех людей, которые организовывали и проводили лекции о Востоке. Заявленная сегодня тема о буддизме традиции Бон, первый раз вызвала в ней интерес и желание поговорить с человеком, который рассказывал о своем опыте проживания в индийском монастыре. По окончании лекции она подошла к столику, на котором были разложены книги, чтобы рассмотреть их поближе.

- Приглашаю Вас на кофе, - обратился к ней лектор. Перед ней стоял среднего роста худощавый мужчина с очень короткой стрижкой. -  Подождите меня, пожалуйста.

Пока он складывал в рюкзак книги и фотографии, Ната обратила внимание на выставку, которая представляла разные предметы Восточного происхождения. 

- Здесь мало, что изменилось, - подумала она. 

Ната была уже здесь со своим мужем 15 лет назад. Они много времени проводили в старой части Варшавы. Уже были исхожены все улочки и площади,  магазины и музеи, костелы и подворотни. Однажды они забрели в Галерею Азии и Востока. Сразу за дверью находился стол, за которым сидел несимпатичный мужчина и пил кофе. На столе лежали различные книги, фотографии, плакаты и статуэтки восточных божеств. Видимо, Фил чувствовал то же, что и Ната – огромное желание все это иметь, ну хотя бы рассмотреть, потрогать, почитать. В то время в Украине, вернее, в СССР, был только самиздат. Прочитать что-либо о йоге, буддизме, Конфуции можно было в стертых до дыр самопальных книжках или же, если повезет, в книгах, привезенных из-за границы. А здесь все было настоящим. Во всяком случае, им тогда так казалось. Но продавец был настолько не контактным, что они решили купить плакат и уйти. Хотя бы плакат! Денег у них было  так не много, что решение о покупке дешевого изображения йогина, тоже было поступком. После немногасловного диалога с продавцом, который в результате их обсчитал на 2 или 3 злотых,  Фил с гордым видом шел по Старувце и улыбался прохожим.

- Он умел радоваться, мой Фил, - подумала Ната, вспоминая те времена. Правда, потом, вернувшись домой, и рассказывая друзьям  эту историю, Фил говорил, что никак не может понять: как в таком уникальном месте мог работать обманщик и мелкий воришка. 

- Хочешь попробовать «серничка»? - очнулась от воспоминаний Ната, услышав слова Петра. 

Встреча вторая 

Ступай осторожней! Ты ходишь по странам моих снов!

- Что же мне так везет на этих, как их правильно назвать? Саморазвивающихся! – думала Ната. 

– Почему бы мне ни познакомиться с каким-нибудь инженером? Просто инженером. Нет, буддист, практикующий психолог, который сам себя постоянно анализирует. Блестяще! Сама виновата! Места надо знать, и, соответственно, выбирать. Кто мог проводить лекцию о буддизме в Галерее Азии и Востока? Угадай с трех раз!

Ната сидела в кафейке и выдувала струйки сигаретного дыма. Старая привычка расслабляться и наблюдать за собой во время курения преследует ее на протяжении многих лет. 

Свою первую сигарету, вернее папин окурок, Ната с подружкой пытались безуспешно выкурить, когда им было по 8 лет. Бабушка вернулась домой как раз в тот момент, когда девочки только, что устроились на балконе и подожгли исковерканный процедурой тушения в пепельнице, окурок. 

- Пахнет дымом! – сразу с порога сказала бабушка. 

Из всей этой истории, Ната вынесла два воспоминания. Приятное ощущение предвкушения, которое не было испорчено вдыханием отвратительного  дыма даже не сигареты, а окурка. А также страх, который был связан с мыслью, что бабушка догадается  о причине возникновения запаха. С тех пор прошло много лет. Но эти ощущения: предвкушения и  вины остались с ней.

Петр назначил ей свидание в том самом месте, где они познакомились. Ната, по привычке, пришла первой. Ей хватило нескольких минут, чтобы  подумать о том, кого она ждала все то, что нашлось в ее мыслехранилище. Знакомы они были совсем немного, так что и вспоминать было почти нечего.

 В это время возле ее столика появился Петр. 

- Боже, разве я такого ждала, его хотела? Я всегда хотела красивого, умного смелого и… сумашедшего. Совсем немножко. Для остроты ощущений и тонкости восприятий.

- Добрый день! На каком языке будем говорить? – спросил Петр.

- Я буду говорить по-польски, чтобы постоянно учиться. А ты можешь говорить по-русски.

- Мне нравится твое предложение. Знаешь, в душе я больше православный, чем католик. В моей семье было много украинцев и русских. 

Кофейня на улице Фретта, в старой части города, была маленькой, помещалось всего три столика. Запах кофе был столь сконцентрированный и манящий, что Ната и Петр, не сговариваясь, заказали по чашке черной тягучей жидкости.

- Я сегодня после нашей встречи  еще работаю. У меня два индивидуальных занятия с моими пациентами.

-  Тяжело  работать индивидуально?

-  Бывает по-разному. Сейчас на земле лежит  такой прекрасный снег, который дает мне чистую энергию. Он восполняет все мои потери и организует внутреннее пространство.

Рядом за столиком появились новые соседи -  пара путешествующих пенсионеров, говорящих по-английски. Ната рассказывала Петру о том, над чем она хотела бы работать в будущем, и одновременно бессознательно наблюдала за тем, как кельнерша безуспешно пыталась объяснить англичанам, где в Варшаве можно найти супермаркет.

- Я хотел задать тебе вопрос. - Прервал ее наблюдения Петр. -  Мне снится несколько раз подряд один и тот же сон. Я в нем очень агрессивен. Как ты думаешь, чтобы это могло значить? Я так давно работаю с энергиями, знаю, что агрессия – это очень плохо. Но тем не менее…

Петр говорил плавно, медленно жестикулируя руками. 

- Интересно, он не голубой? – думала Ната. Было бы жалко. Еще один – просто друг.

Тем временем, англичане и официантка совсем потеряли надежду понять друг друга. Ната вспомнила, что Петр говорил, что он учил английскому языку детей, которые жили в буддийском монастыре. 

- Помоги им, пожалуйста, - обратилась к нему Ната.

В тот вечер им так и не удалось продолжить разговор о снах Петра.  

Встреча третья 

Звезды из снега падают с неба

Люди согнулись, в ожиданьи тепла  

В доме напротив лампа проснулась.

Часы бьют 12. День впереди.

Ната пришла в Кофейню на Плацу Вильсона, как всегда, первой. Заказала себе кофе с мятным ликером и сразу же заплатила за него официантке. Она сразу приняла решение платить за себя сама. Жизненный опыт подсказывал ей, что кармические расклады не позволяют ей, по крайней мере, сейчас, использовать энергию (в данном случае в виде денег) этого человека. 

- Моя свобода чего-то стоит. Хотя бы стоимости чашки кофе.

Пока она ожидала своего приятеля, на нее нахлынули воспоминания…

15 лет назад… Она приехала в Варшаву с мужем, который никогда прежде не был за границей. Ей доставляло большое удовольствие показывать ему свои места, любимые еще с детства: Лазенки, улицы Старого города, Музеи живописи!... Боже, об этом можно написать отдельную историю!

Неважно, что они почти ничего не могли себе позволить. Денег, которые они обменяли на злотые, хватило бы на обед для двоих в хорошем ресторане. Но, все равно, это была «заграница» с пряным запахом свободы.

Будьте неладны Вы, зажравшиеся коммунисты, которые говорили: «У нас все есть! Низззя», а сами имели счета в Швейцарском банке и  отдыхали каждый год в Югославии. Мы же, поколение людей, детство и юность  которых пришлись на последние десятилетия агонии самого страшного режима всех времен и народов, имели возможность, познакомиться с миром, только украв то, что «нельзя».

Ната вспомнила, как они с мужем экономили на всем, стараясь продержаться здесь как можно дольше – ну хотя бы неделю, а если повезет, две. Но однажды Фил сказал:

- Нужно прикоснуться к этому городу. Почувствуй, как пахнет жаренными шампиньонами! 

Правда, запах был аппетитный. В  открытом окне ресторанчика, была видна Пани, которая доставала из электрической плиты длинные теплые булки, запеченные с шампиньонами и сыром. Стоимость одного хлебца для них была очень высокой. Около теперешних 3 злотых. Они посмотрели друг другу в глаза, решаясь на этот шаг! И купили! Сколько было адреналина в крови от этого поступка, и как было вкусно!

Ната еще раз подумала с волнением о тех временах, и с удовольствием попробовала кофе за 15 злотых, которое принесла ей, улыбающаяся официантка. 

Встреча четвертая

В Варшавском Университете на кафедре Философии кофейня находится на втором этаже. В Европе первый этаж носит название «партер». Второй же этаж по-нашему – это начало отсчета. На «piętrże», говорят поляки, на этаже, что подразумевает второй этаж. 

Ната нашла Петра и его приятеля, увлеченно разговаривающими о приезде в Варшаву Учителя, традиции Бон. Они не сразу ее заметили. Ната подошла ближе, и тогда глаза Петра выхватили ее из толпы. Было видно, как он рад их встрече. Ната не позвонила ему вчера, как обещала. Причина была банальна. Она потеряла его номер, записанный на клочке бумажки.

- Пойдем, я познакомлю тебя с профессором Кульчицким. Он как раз вышел из своего кабинета.

Собственно, они специально здесь встретились, чтобы пойти на лекцию легендарного профессора Кульчицкого, который в 70-е годы открыл общество Uniwersal (всеприятия, диалога, объединения и т.д.).

- Начало диалога - это признание в другом партнера. – говорил профессор.

 Второй этап – объединение с партнером. Но необходимы границы, за которые мы не можем выходить, что будет гарантировать свободу каждого.

- Свобода другого – это граница, за которую, я не могу зайти (без приглашения!). 

Это была встреча людей, думающих категориями «четвертого мира». 

Кофе они здесь так и не попробовали. Не успели…

Встреча пятая, последняя

Познай Благородную Истину о страдании, 

Оставь Благородную Истину об источнике страдания, 

Достигни Благородной Истины об искоренения терпения, 

Практикуй Благородную Истину о Счастье. 

Будда Шакьямуни

Время меняет все. Не щадит даже Кофейни. 

Первый раз в Кофейне «На Роздрожжу» Ната была лет 10 назад. Они встретились с Ликой в Лазенках. Был май, и запах от цветущих растений пьянил более, чем вино. Вернее сказать, вина, т.к. каждый кусочек в парке был обработан и использован под клумбы. Сирень и тюльпаны, нарциссы и маргаритки, а также десятки растений и цветов, которые не были широко известны, но здесь нашли благоприятную почву для жизни, источали свой аромат.   

Когда Лика и Ната Устали бродить по нескончаемым аллеям, они отправились пить кофе.  Ближайшим местом оказалась Кафейка «На Роздрожжу». Видимо, здесь недавно был сделан ремонт. Салфетки на столах лежали белоснежные, в маленьких вазончиках стояли нарциссы. Приветливые официантки  принесли Кофе в течение нескольких минут. За соседним столиком сидели двое «фацетов». Каждая женщина знает и чувствует, когда мужчина обращает на нее внимание. Она знает это с первой минуты.

 Это были французы, которые работали в Польше. Они подсели к девушкам за столик, разговорились, потом все вместе поехали танцевать на дискотеку. А через пару месяцев Лика поехала к одному из них в Париж. Роман не сложился, но Париж ее принял. Она вышла замуж за другого француза и родила ему прекрасную девчонку.

Сейчас было все иначе: прокуренный воздух, совдеповские («перелевские», как говорят поляки) салфетки на столах и такие же официантки. Трудно. Время меняет все. Даже кафейки.

- Что с тобой? Ты не похож сам на себя, - говорила Ната, потягивая из трубочки грейпфрутовый сок. Заказать здесь кофе она не решилась.

- А можно с тобой говорить как со священником? Ты никогда и никому ничего обо мне не расскажешь…

- Ого, я боюсь такой ответственности. Так со мной еще никто не говорил. Ну да ладно. Валяй. Я человек приезжий, сегодня здесь, завтра в Украине.

Петр нервно теребил салфетку. Он был бледен и выглядел неважно.

- Я боюсь…

Петр долго молчал, а потом говорил, говорил… о своей не любимой, но видимо, работающей и кормящей всю семью жене, о пациентах, которых он не должен консультировать, т.к. не имеет соответствующего образования, об одиночестве, о страшных снах и о многом другом.

Ната слушала его внимательно, сначала старалась понять. Потом совершенно невпопад заговорила о великом даре от Бога – ощущении счастья, О Четырех Благородных Истинах, о причинных зависимостях…

 А потом замолчала. Потому, что поняла – его она не вытянет. Клубок кармической запутанности проявляется в виде житейской глупости. И тут не поможет ни психология,  ни буддизм, если… И вот именно этого «если» Ната не могла ему дать.

Он тоже замолчал.

За окном была весна. Желтые автобусы, мягко шурша шинами по Варшавским улицам, спешили доставить своих пассажиров в разные уголки города. Они вышли в густой вечерний запах весенних цветов и разъехались по домам в противоположные стороны. 

Больше они не встретились…

Варшава, 19.03.06